Вагон трамвая, идущий с Московской улицы в направлении Старого города, быстро проносится мимо крепости, огибая ее справа и пересекая арык, оделяющий от магистрального Анхора.

Наверху на валах крепости, копошатся люди, а глубоко внизу купают лошадей, дальше же в первом «княжеском» пруде бросаются с высокого берега купальщики, барахтаются в прохладной воде, наслаждаясь и отдыхая от палящего зноя и страшной духоты, стоящей в воздухе…. Вагон мчится дальше..

Бурджарскую улицу сменяет раскинувшаяся  по обе стороны «Великокняжеская слободка» или поселок, построенная на арендованных у инженерного ведомства землях, где раньше селиться запрещалось в виду близости к крепости. Она производит впечатление какой то казенщины….Дома все небольшие, оригинальные. Это даже скорее два сплошных дома, состоящих из отдельных квартир, справа окрашенных в розовый цвет, слева в неопределенный с красноватым оттенком. Схема домов очень простая: два окна, над которыми зияют чердачные отверстия, дверь; снова два окна и дверь и так далее. Над каждой такой квартирой крыша трамвая проходит внизу…

Вот за домами слева в овраге большое многоэтажное кирпичное здание – предполагалась постройка мельницы, да почему то не закончена. Возле нее, очевидно, свалочное место, над которым целыми тучами носятся «природные санитары» вороньего рода… Дальше масса зелени, какие то постройки…. Справа второй пруд, большого размера, гордо величаемый озером.

Тут плотно придвинулась к дороге татарская слободка. Дома более солидные. Существует она давно; чуть не с самого взятия Ташкента…

А вот и Старый город. Трамвай дальше пока не ходит, так как еще идет приемка Беш-Агаческой линии, подходящей к базару со стороны, противоположной линии «Вокзал – Старый город».

Небольшой спуск. На повороте к мосту через Анхор у дороги находится какая-то сартовская могила, а почти напротив небольшая мечеть с минаретом. Извозчиков, конечно, здесь не имеется и приходится дальше совершать путь пешком…

От моста поворот влево в пыльную улицу, ведущую к «Камеланским воротам». Это уже настоящее захолустье, в двух шагах от европейского трама, магазинов, цивилизации…. Высокие, почти сплошные глинобитные стены, изредка пересекаемые узенькими  проулочками; небольшие воротца, ведущие в дворики, где помещаются закрытые от постороннего глаза дома… Через  дувалы свешиваются ветви деревьев: тут и красивый каштан, и орех зеленеющий своими крупными плодами и яблоня, почти весь оранжево желтый урюк, и нежно розовато-красная алча – все здесь есть. У какого-то здания в два этажа, причем верхняя часть балконом и окнами наружу, возятся девочки – сартанки, еще не знающие покрывала, скрывающего и уродство и красоту, и старость, и молодость. Вот из-за угла вышла, видимо, молоденькая сартянка, но увидев необычного пешехода, быстро шарахнулась в сторону, старательно закрывая лицо. В другом месте сартянка брала воду, но быстро отвернулась, бросив работу, выжидая, пока «не минёт опасность быть сглаженной».

В общем же пустынно и только изредка пройдет или проедет сарт на арбе или верхом, да у чайхана, находящейся на перекрестке улиц и внизу над арыком среди зелени, сидят и попивают чай местные аборигены….

На перекрестке сворачиваю круто вправо. Дорога, собственно, улица, но как то больше подходит слово «дорога», так как совершенно не чувствуется город, извивается все среди однородного пейзажа, пока не добираешься, пройдя от трамвайного моста, судя по времени, версты 1,5 или около того, до лавочек и чайхана, от которых до цели путешествия рукой подать. Дорога ведет дальше, переходя на Самаркандский тракт, но нам надо снова свернуть влево на поперечную улицу, приводящую к железной дороге, где то возле разъезда по пути к станции Кауфманская…

Сейчас же за углом налево обнесенная чугунной оградой, под сенью вековых деревьев находится «братская могила». Над входом надпись: «Души ихъ во благихъ водворятъ». На большом пространстве разбиты дорожки. Вдоль арычков в разных направлениях рассажены ирисы. Прямо против входа в середине площадки нечто вроде арки, а дальше небольшая часовня, по четырем фасам которой написаны тексты: «Упокой, Господи, души усопшихъ рабъ твоихъ», «Аще кто душу свою полагаетъ за други своя» и др.

Внутри часовни в центре вделана плита с указанием похороненных в «братской могиле», хотя, например, прах подполковника Обуха похоронен возле Собора. По углам небольшие потускневшие иконы, которые не мешало бы к предстоящему 50-летию реставрировать, хоть на городские средства, так как добровольные пожертвования стекаются слабо…

Посредине часовенки подвешена новая неугасимая лампада…

Самая могила, собственно, находится позади часовни. Там лежит большая чугунная плита с общим указанием, без перечисления поименно всех погребенных героев, а за ней еще одна меньших размеров, сооруженная родными над прахом Фонъ-Рейхгардта…

Часовня сооружена на добровольные пожертвования в 1886 году, как гласит надпись: «памяти воинамъ, павшимъ при штурме Ташкента 2 октября 1864 г. и 15 iюня 1865 г.» Правее часовни имеется еще могила убитого под Чимкентом шт.-кап. Коржева с памятником. По словам сторожа, прах перевезли по ходатайству одного из героев, бравших Ташкент, памятного ташкентцам протоиерея Малова…

С правой же стороны сохранилась еще стена крепости. По сартовским преданиям, здесь где то была зарыта от русских богатая казна. У стены в углу, прилегающем к дороге, находится домик сторожа Петра Пахомова. Ему 67 лет, а он совершенно бодрый и на вид лет 45-50 не больше. Он одинок, овдовел лет 16 назад. Дети все устроены и при нем не живут. Хорошо, что он знает туземный язык, а то бы пришлось положить невольно обет молчания, ведь посетители попадают сюда редко…

Тихо здесь, уютно, но все же жутко одному, особенно, когда хоронят на сартовском кладбище, находящемся напротив и украшенном у входа двумя поднятыми кверху руками в знак того, что покойник должен предстать к Богу совершенно чистым, как объясняют сарты в соседней чайхане…. Монотонное пение, завывания, плач удручающе действуют на старика – сторожа…

А так здесь хорошо и обыкновенно совершенно безлюдно, тихо, только издали доносится голос призывающего правоверных к молитве муэдзина, да по улице проедет, подымая пыль, какой-нибудь сарт….